Ярослав пристально смотрел на золотой перстень с черепом и костями на пальце босса. Задать прямой вопрос о том, что это значит, было не удобно, однако перстень его заинтересовал. Элфорд заметил взгляд, поднял руку и, глядя на перстень, произнес:
– Ах, это? Видите ли, я учился в Йеле и состоял в студенческом братстве «Череп и Кости». Это не масонская ложа, как считают некоторые. Просто такая форма связи между студентами одной Alma mater и если хотите игра в ритуалы и забава с символикой. Ничего серьезного.
Только после разговора с Элфордом, придя вечером домой и открыв Интернет, Ярослав узнает, что «Череп и Кости» – действительно тайное общество студентов Йельского Университета, существующее уже почти два века, членами которого были и сейчас являются многие представители политической и деловой элиты Америки.
– Скажите, Ярослав, Вы думали о том, как и где будет применятся наша нейросеть, когда мы ее создадим? – спросил Элфорд, внимательно смотря в глаза Лопатину.
– Я особо над этим не размышлял, все-таки я техник, а не гуманитарий, – Ярослав решил сыграть в наивность, – Но, полагаю, как всякий прогресс технологии, наша нейросеть будет служить общему благу.
– А в чем, оно, общее благо?
– Хм… Признаюсь, Вы ставите меня в тупик этим вопросом, мистер Элфорд. Но постараюсь Вам ответить… Я думаю, что общее благо – это процветающая экономика, всеобщее благосостояние, эффективное управление, эффективная медицина. И все это служит удовлетворению различных интересов людей.
– На самом деле интерес у людей один – жить хорошо и как можно дольше.
– В каком смысле «хорошо жить»?
– В прямом, материальном и грубом смысле. Больше потреблять.
– А как же потребность в познании, потребность в красоте, которую удовлетворяет искусство, моральные ценности?
– Все это вторично. Что касается всего этого – человек как кусок пластилина, можно лепить из него что хочешь.
– Да, – задумчиво произнес Ярослав, подыгрывая Элфорду, – вы правы.
– Так вот, – сказал Элфорд, снова встав и зашагав по кабинету, – В нашем сегодняшнем мире слишком много неопределенности и хаоса. Он бесконтролен, отдан во власть стихиям. Это плохо. Это очень плохо. От этого все бедствия. Конечно, проект «Геката» послужит общему благу, про которое Вы сказали. Но для этого нужно свести к минимуму неопределенность и хаос. С помощью нейросети мы должны перевести хаос в управляемый хаос, там, где это пока что необходимо. В итоге мы должны вообще избавится от неопределенности и хаоса.
– Кажется, я понимаю. В этом сверхзадача проекта, да?
– Можете считать так. И если Вы, господин Лопатин, не разделяете эту философию, то можете оставить проект прямо сейчас.
– Отчего же? Я ее разделяю и согласен с Вами. Еще раз повторюсь, я техник, не философ, не поэт или писатель. Вы как босс и идейный вдохновитель проекта понимаете все эти гуманитарные аспекты гораздо лучше меня.
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно произнес Крис Элфорд, – желаю Вам дальнейших успехов, господин Лопатин. Идите, я вас больше не задерживаю.
Отпустив Ярослава, Элфорд пригласил Билла Ботрайта.
– Скажите Билл, как Вы оцениваете лояльность Лопатина? Не находите чего-нибудь подозрительного в его поведении, разговорах, контактах?
– Я вижу, что он вполне лоялен. Пока что ничего подозрительного или странного не видел. Он вполне откровенен в разговорах, дружелюбен и общителен с сотрудниками. Подозрительных контактов не имеет. Недавно завел роман с нашей специалисткой, Хельмой. Я Вам докладывал о ней. В общем, я не вижу причин сомневаться в его лояльности.
– Ясно. Лопатин нам очень нужен. Сейчас, по крайней мере. Что будет в будущем – неизвестно, это зависит от того, сможем ли мы ему доверять полностью. Но сейчас он нам нужен. Он мне нравится, но эти русские… Они такие непредсказуемые… Загадочная русская душа, черт бы ее побрал. Проверяйте его согласно нашему плану по обеспечению безопасности проекта. Его и эту, как ее…
– Хельму.
– Да, и ее тоже. Если что-то пойдет не так с ним – докладывайте мне в любое время дня и ночи. Он уже слишком много знает. А скоро будет знать еще больше. Утечек быть не должно. Хотелось бы чтобы он с нами работал не на время, но это зависит от его лояльности и поддержки наших целей. Если ему нельзя доверять полностью – в свое время мы подумаем о том, как решить вопрос с ним. Вы поняли меня, Билл?
– Да, шеф. Я все понял. Не беспокойтесь.
V
В начале мая, поздно вечером, когда уже стемнело, Ярослав и Хельма прогуливались по аллеям парка Тиргартен. Разговаривая о том и о сем, они шли мимо большого пруда, неподвижной темной глади которого нежно касались ветви ив. Дорожка привела их к шатру – летнему кафе-бару. Ярослав предложил своей спутнице зайти, выпить чашечку кофе. В кафе почти никого не было, стояли дощатые деревянные столы и такие же дощатые длинные скамьи вместо стульев.
– Ой, я же совсем забыла, в полночь с Главного Вокзала уезжает Магда на стажировку в Кельн! Я должна ее проводить. Поехали быстрее, – воскликнула Хельма, когда они уже допили кофе.
Девушка поднялась и быстрым шагом направилась к выходу. Ярослав шел следом за ней. Вдруг Хельма вскрикнула. Торопливо пробираясь в слабо освещенном пространстве шатра между столами и скамьями, она зацепилась ступней за ножку скамьи и упала. Ярослав тут же склонился над ней:
– Где болит? Сильно болит?
– Да. Сильно. Вот здесь, – она показала рукой на лодыжку правой ноги.
– Потерпи, я сейчас вызову скорую, – он осторожно поднял ее, держа руками за спину и ноги, усадил на скамейку, затем набрал номер экстренных служб.
Машина скорой помощи приехала быстро. Ярослав сопровождал Хельму в больницу. Врач, осмотрев пациентку, поставил диагноз – вывих. Наложили гипс и отпустили домой.
После травмы Хельма стала работать удаленно, из дома. Ярослав каждый день приходил к ней, покупал продукты и выполнял те необходимые дела, которые делать ей было сейчас затруднительно.
– Из за этого проклятого вывиха я не могу заниматься волонтерством. И это меня расстраивает, – как-то вечером пожаловалась она возлюбленному.
Хельма занималась волонтерской работой в одной некоммерческой организации по помощи детям в приютах, разносила подарки, организовывала концерты и экскурсии.
– Хельма, ты такая добрая и отзывчивая. Я люблю тебя, – проникновенным голосом сказал Ярослав и поцеловал ее за ушком.
Поцелуи перешли в страстный секс, которому не помешало, а наоборот, добавило чувственности то, что нога девушки была в гипсе. После кульминации они лежали в кровати, шептались и нежничали. Совсем не кстати в этот момент на смартфоне Ярослава раздался звонок.
– Здравствуйте, господин Лопатин. Меня зовут Дитер Штольц. Я – комиссар уголовной полиции Берлина. Не могли бы Вы зайти ко мне завтра утром и дать необходимые пояснения по одному делу?
– Здравствуйте, а по какому делу, позвольте поинтересоваться?
– Дело касается исчезновения человека. Вы ведь работаете в берлинском отделении компании «Ultimate Solution», не так ли?
– Да, именно так, но причем здесь я и компания в которой я работаю?
– Мы проводим проверку обстоятельств исчезновения человека. Не волнуйтесь, это только опрос.
– Хорошо. В какое время мне подойти к вам?
– К 11 утра по адресу Темпельхофер Дамм 12, кабинет 314. Всего хорошего, господин Лопатин, жду Вас завтра, – закончил разговор Штольц.
– Что случилось, милый? – обеспокоенно спросила Хельма.
– Ерунда какая-то. Меня вызывают в полицию дать объяснения об исчезновении какого-то человека и, судя по всему, это как-то связано с нашей компанией. Ничего страшного, лисичка, я разберусь, – Ярослав нежно провел ладонью по щеке девушки, потом по ее груди. Они прильнули друг к другу и их снова закружил водоворот страсти.
Перед тем, как пойти к комиссару полиции Штольцу, Ярослав позвонил Ботрайту и рассказал ему о вызове. Он должен был это сделать как по условиям контракта, в котором все мелочи были расписаны, так и потому что, не информировав своего начальника о таком случае, он вызвал бы сомнения в своей лояльности и преданности компании. Ботрайт нисколько
